Неточные совпадения
Стародум. Оттого, мой
друг, что при нынешних супружествах редко с сердцем советуют. Дело в том, знатен ли, богат ли
жених? Хороша ли, богата ли невеста? О благонравии вопросу нет. Никому и в голову не входит, что в глазах мыслящих людей честный человек без большого чина — презнатная особа; что добродетель все заменяет, а добродетели ничто заменить не может. Признаюсь тебе, что сердце мое тогда только будет спокойно, когда увижу тебя за мужем, достойным твоего сердца, когда взаимная любовь ваша…
Она любила Ричардсона
Не потому, чтобы прочла,
Не потому, чтоб Грандисона
Она Ловласу предпочла;
Но в старину княжна Алина,
Ее московская кузина,
Твердила часто ей об них.
В то время был еще
женихЕе супруг, но по неволе;
Она вздыхала о
другом,
Который сердцем и умом
Ей нравился гораздо боле:
Сей Грандисон был славный франт,
Игрок и гвардии сержант.
Паратов. А мы сейчас с вашим
женихом брудершафт выпили. Теперь уж
друзья навек.
Карандышев. После свадьбы когда вам угодно, хоть на
другой день. Только венчаться непременно здесь, чтобы не сказали, что мы прячемся, потому что я не
жених вам, не пара, а только та соломинка, за которую хватается утопающий.
Детей успокоили, сказав им: да, они
жених и невеста, это решено; они обвенчаются, когда вырастут, а до той поры им разрешают писать письма
друг другу.
Она слыхала, как поступают в подобных случаях
другие. Сонечка, например, сказала своему
жениху про корнета, что она дурачила его, что он мальчишка, что она нарочно заставляла ждать его на морозе, пока она выйдет садиться в карету, и т. д.
Ему живо представилось, как он объявлен
женихом, как на
другой, на третий день приедут разные дамы и мужчины, как он вдруг станет предметом любопытства, как дадут официальный обед, будут пить его здоровье. Потом… потом, по праву и обязанности
жениха, он привезет невесте подарок…
Начал гаснуть я над писаньем бумаг в канцелярии; гаснул потом, вычитывая в книгах истины, с которыми не знал, что делать в жизни, гаснул с приятелями, слушая толки, сплетни, передразниванье, злую и холодную болтовню, пустоту, глядя на дружбу, поддерживаемую сходками без цели, без симпатии; гаснул и губил силы с Миной: платил ей больше половины своего дохода и воображал, что люблю ее; гаснул в унылом и ленивом хождении по Невскому проспекту, среди енотовых шуб и бобровых воротников, — на вечерах, в приемные дни, где оказывали мне радушие как сносному
жениху; гаснул и тратил по мелочи жизнь и ум, переезжая из города на дачу, с дачи в Гороховую, определяя весну привозом устриц и омаров, осень и зиму — положенными днями, лето — гуляньями и всю жизнь — ленивой и покойной дремотой, как
другие…
Потом уже начинались повторения: рождение детей, обряды, пиры, пока похороны не изменят декорации; но ненадолго: одни лица уступают место
другим, дети становятся юношами и вместе с тем
женихами, женятся, производят подобных себе — и так жизнь по этой программе тянется беспрерывной однообразною тканью, незаметно обрываясь у самой могилы.
— Для этого не нужно быть
женихом, а просто
другом, чтоб исполнить поручение.
У Марфеньки на глазах были слезы. Отчего все изменилось? Отчего Верочка перешла из старого дома? Где Тит Никоныч? Отчего бабушка не бранит ее, Марфеньку: не сказала даже ни слова за то, что, вместо недели, она пробыла в гостях две? Не любит больше? Отчего Верочка не ходит по-прежнему одна по полям и роще? Отчего все такие скучные, не говорят
друг с
другом, не дразнят ее
женихом, как дразнили до отъезда? О чем молчат бабушка и Вера? Что сделалось со всем домом?
Но вот два дня прошли тихо; до конца назначенного срока, до недели, было еще пять дней. Райский рассчитывал, что в день рождения Марфеньки, послезавтра, Вере неловко будет оставить семейный круг, а потом, когда Марфенька на
другой день уедет с
женихом и с его матерью за Волгу, в Колчино, ей опять неловко будет оставлять бабушку одну, — и таким образом неделя пройдет, а с ней минует и туча. Вера за обедом просила его зайти к ней вечером, сказавши, что даст ему поручение.
— Потом сел играть в карты, а я пошла одеваться; в этот вечер он был в нашей ложе и на
другой день объявлен
женихом.
В городе прежде был, а потом замолк, за давностию, слух о том, как Тит Никоныч, в молодости, приехал в город, влюбился в Татьяну Марковну, и Татьяна Марковна в него. Но родители не согласились на брак, а назначили ей в
женихи кого-то
другого.
Она поручила свое дитя Марье Егоровне, матери
жениха, а последнему довольно серьезно заметила, чтобы он там, в деревне, соблюдал тонкое уважение к невесте и особенно при чужих людях, каких-нибудь соседях, воздерживался от той свободы, которою он пользовался при ней и своей матери, в обращении с Марфенькой, что
другие, пожалуй, перетолкуют иначе — словом, чтоб не бегал с ней там по рощам и садам, как здесь.
Я слышал из
другой комнаты, как он в понедельник и во вторник напевал про себя: «Се
жених грядет» — и восторгался и напевом и стихом.
— Ну, твое счастье… Прежде старики сами выбирали
женихов детям да невест, а нынче пошло уж
другое. Тебе лучше знать, что тебе нравится; только не ошибись…
— Надя, мать — старинного покроя женщина, и над ней смеяться грешно. Я тебя ни в чем не стесняю и выдавать силой замуж не буду, только мать все-таки дело говорит: прежде отцы да матери устраивали детей, а нынче нужно самим о своей голове заботиться. Я только могу тебе советовать как твой
друг. Где у нас женихи-то в Узле? Два инженера повертятся да какой-нибудь иркутский купец, а Привалов совсем
другое дело…
«Ох-хо-хо! Как бы эта Хина не сплавила нашего
жениха в
другие руки, — думала Марья Степановна, слушая медовые речи Заплатиной. — Придется ей, видно, браслетку подарить…»
Приехав на
другой или третий день вечером, Кирсанов нашел
жениха точно таким, каким описывал Полозов, а Полозова нашел удовлетворительным: вышколенный старик не мешал дочери. Кирсанов просидел вечер, ничем не показывая своего мнения о
женихе, и, прощаясь с Катериною Васильевною, не сделал никакого намека на то, как он понравился ему.
Марья Алексевна хотела сделать большой вечер в день рождения Верочки, а Верочка упрашивала, чтобы не звали никаких гостей; одной хотелось устроить выставку
жениха,
другой выставка была тяжела. Поладили на том, чтоб сделать самый маленький вечер, пригласить лишь несколько человек близких знакомых. Позвали сослуживцев (конечно, постарше чинами и повыше должностями) Павла Константиныча, двух приятельниц Марьи Алексевны, трех девушек, которые были короче
других с Верочкой.
Впрочем, скорее всего, действительно, девушка гордая, холодная, которая хочет войти в большой свет, чтобы господствовать и блистать, ей неприятно, что не нашелся для этого
жених получше; но презирая
жениха, она принимает его руку, потому что нет
другой руки, которая ввела бы ее туда, куда хочется войти.
Признавай ее свободу так же открыто и формально, и без всяких оговорок, как признаешь свободу твоих
друзей чувствовать или не чувствовать дружбу к тебе, и тогда, через десять лет, через двадцать лет после свадьбы, ты будешь ей так же мил, как был
женихом.
Правда, не вечно же вертелись у него перед глазами дочь с предполагаемым
женихом; чаще, чем в одной комнате с ним, они сидели или ходили в
другой комнате или
других комнатах; но от этого не было никакой разницы в их разговорах.
— Помнишь, мой
друг, что ты мне сказала, когда мы стали
жених и невеста?
Жених почувствовал, что левою рукою, неизвестно зачем, перебирает вторую и третью сверху пуговицы своего виц-мундира, ну, если дело дошло до пуговиц, значит, уже нет иного спасения, как поскорее допивать стакан, чтобы спросить у Марьи Алексевны
другой.
Я хочу, чтоб мои сестры и
женихи выбирали только
друг друга.
— Зачем он считается
женихом? — зачем! — одного я не могу сказать вам, мне тяжело. А
другое могу сказать: мне жаль его. Он так любит меня. Вы скажете: надобно высказать ему прямо, что я думаю о нашей свадьбе — я говорила; он отвечает: не говорите, это убивает меня, молчите.
Компания имела человек пятьдесят или больше народа: более двадцати швей, — только шесть не участвовали в прогулке, — три пожилые женщины, с десяток детей, матери, сестры и братья швей, три молодые человека,
женихи: один был подмастерье часовщика,
другой — мелкий торговец, и оба эти мало уступали манерами третьему, учителю уездного училища, человек пять
других молодых людей, разношерстных званий, между ними даже двое офицеров, человек восемь университетских и медицинских студентов.
Так они поговорили, — странноватый разговор для первого разговора между
женихом и невестой, — и пожали
друг другу руки, и пошел себе Лопухов домой, и Верочка Заперла за ним дверь сама, потому что Матрена засиделась в полпивной, надеясь на то, что ее золото еще долго прохрапит. И действительно, ее золото еще долго храпело.
И учитель узнал от Феди все, что требовалось узнать о сестрице; он останавливал Федю от болтовни о семейных делах, да как вы помешаете девятилетнему ребенку выболтать вам все, если не запугаете его? на пятом слове вы успеваете перервать его, но уж поздно, — ведь дети начинают без приступа, прямо с сущности дела; и в перемежку с
другими объяснениями всяких
других семейных дел учитель слышал такие начала речей: «А у сестрицы жених-то богатый!
Не гневайся! Невесты
Рассорились до драки с
женихами.
Уж где женить! На сажень маховую
Не подведешь
друг к
другу.
Она была помолвлена, вдруг вышла какая-то ссора,
жених оставил ее и уехал куда-то на
другой край России.
Преимущественно сватались вдовцы и старики. Для них устроивались «смотрины», подобные тем, образчик которых я представил в предыдущей главе; но после непродолжительных переговоров матушка убеждалась, что в сравнении с этими «вдовцами» даже вдовец Стриженый мог почесться верхом приличия, воздержания и светскости. Приезжал смотреть на сестрицу и возвещенный Мутовкиною ростовский помещик, но тут случилось
другого рода препятствие: не
жених не понравился невесте, а невеста не понравилась
жениху.
Время шло. Над Егоркой открыто измывались в застольной и беспрестанно подстрекали Ермолая на новые выходки, так что Федот наконец догадался и отдал
жениха на село к мужичку в работники. Матренка, с своей стороны, чувствовала, как с каждым днем в ее сердце все глубже и глубже впивается тоска, и с нетерпением выслушивала сожаления товарок. Не сожаления ей были нужны, а развязка. Не та развязка, которой все ждали, а совсем
другая. Одно желание всецело овладело ею: погибнуть, пропасть!
Матушка, впрочем, уже догадывалась, что в Москве не путем выездов добываются
женихи и что существуют
другие дороги, не столь блестящие, но более верные. В скором времени она и прибегла к этим путям, но с этим предметом я предпочитаю подробнее познакомить читателя в следующей главе.
Пришлось обращаться за помощью к соседям. Больше
других выказали вдове участие старики Бурмакины, которые однажды, под видом гощения, выпросили у нее младшую дочь Людмилу, да так и оставили ее у себя воспитывать вместе с своими дочерьми. Дочери между тем росли и из хорошеньких девочек сделались красавицами невестами. В особенности, как я уж сказал, красива была Людмила, которую весь полк называл не иначе, как Милочкой. Надо было думать об
женихах, и тут началась для вдовы целая жизнь тревожных испытаний.
Не могу с точностью определить, сколько зим сряду семейство наше ездило в Москву, но, во всяком случае, поездки эти, в матримониальном смысле, не принесли пользы.
Женихи, с которыми я сейчас познакомил читателя, были единственными, заслуживавшими название серьезных; хотя же, кроме них, являлись и
другие претенденты на руку сестрицы, но они принадлежали к той мелкотравчатой жениховской массе, на которую ни одна добрая мать для своей дочери не рассчитывает.
— Ничего, все обойдется благополучно, — утешала ее Марья Маревна. — Никакой болезни у Клавденьки нет — что пустяки говорить! Вот через год мой Мишанка из-за границы воротится, в побывку к матери приедет. Увидит Клавденьку, понравятся
друг дружке — вот и
жених с невестой готовы!
Матренка уже не делала дальнейших попыток к сближению с
женихом. Она воротилась в дом, когда уже засветили огонь, и молча вместе с
другими села за пряжу. По лицу ее товарки сразу увидали, что она «прощенья» не принесла.
Она посмотрела на
жениха из
другой комнаты, похвалила и незаметно ушла домой, точно боялась своим присутствием нарушить веселье в отцовском доме.
Такое поведение, конечно, больше всего нравилось Анфусе Гавриловне, ужасно стеснявшейся сначала перед
женихом за пьяного мужа, а теперь жених-то в одну руку с ней все делал и даже сам укладывал спать окончательно захмелевшего тестя.
Другим ужасом для Анфусы Гавриловны был сын Лиодор, от которого она прямо откупалась: даст денег, и Лиодор пропадет на день, на два. Когда он показывался где-нибудь на дворе, девушки сбивались, как овечье стадо, в одну комнату и запирались на ключ.
С
другими мужчинами не смели и сотой доли того сделать, а
жениха даже побаивались, хотя на вид он и казался ласковее.
Прошло две недели — и я под венцом
С Сергеем Волконским стояла,
Не много я знала его
женихом,
Не много и мужем узнала, —
Так мало мы жили под кровлей одной,
Так редко
друг друга видали!
— Этого я не ожидала от тебя, — проговорила она с огорчением, —
жених он невозможный, я знаю, и славу богу, что так сошлось; но от тебя-то я таких слов не ждала! Я думала,
другое от тебя будет. Я бы тех всех вчерашних прогнала, а его оставила, вот он какой человек!..
Правда, множество вещей оставались неразъясненными: рассказывали, что бедная девушка до того любила своего
жениха, по некоторым — «обольстителя», что прибежала к нему на
другой же день, как он ее бросил и когда он сидел у своей любовницы;
другие уверяли, напротив, что она им же была нарочно завлечена к любовнице, единственно из нигилизма, то есть для срама и оскорбления.
Князь не то чтобы задыхался, а, так сказать, «захлебывался от прекрасного сердца», как выразилась об этом на
другой день утром Аделаида, в разговоре с
женихом своим, князем Щ.
В тот вечер, о котором зашла у нас речь, обитатели калитинского дома (старшему из них,
жениху Леночки, было всего двадцать четыре года) занимались немногосложной, но, судя по их дружному хохотанью, весьма для них забавной игрой: они бегали по комнатам и ловили
друг друга: собаки тоже бегали и лаяли, и висевшие в клетках перед окнами канарейки наперерыв драли горло, усиливая всеобщий гам звонкой трескотней своего яростного щебетанья.
С первой дочерью Марьей, которая была на пять лет старше Федосьи, так и случилось: до двадцати лет все
женихи сватались, а Родион Потапыч все разбирал
женихов: этот нехорош,
другой нехорош, третий и совсем плох.
— Да я ж тоби говорю… Моя Ганна на стену лезе, як коза, що белены поела. Так и
другие бабы… Э, плевать! А то я мовчу, сват, как мы с тобой будем: посватались, а може
жених с невестой и разъедутся. Так-то…